Неточные совпадения
Соседями аккомпаниатора сидели с
левой руки — «последний классик» и комическая актриса, по правую —
огромный толстый поэт. Самгин вспомнил, что этот тяжелый парень еще до 905 года одобрил в сонете известный, но никем до него не одобряемый, поступок Иуды из Кариота. Память механически подсказала Иудино дело Азефа и другие акты политического предательства. И так же механически подумалось, что в XX веке Иуда весьма часто является героем поэзии и прозы, — героем, которого объясняют и оправдывают.
Оказались на сюртуке, особенно на
левой поле, сзади,
огромные пятна крови, засохшие, заскорузлые и не очень еще размятые.
С
левой стороны ее на
огромном протяжении тянутся сплошные болота.
Там было
огромное разнообразие религиозных направлений — бессмертники (самая интересная из сект), баптисты и евангелисты разных оттенков,
левого толка раскольники, духоборы, скрытые хлысты, толстовцы.
Вот они-то и переехали на Тверскую, где на воротах до сего времени дремлют их современники — каменные
львы с
огромными, отвисшими челюстями, будто окаменевшие вельможи, переваривающие лукулловский обед.
Это был самый дорогой гость, первый знаток вин, создавший
огромное виноделие Удельного ведомства и свои образцовые виноградники «Новый Свет» в Крыму и на Кавказе, —
Лев Голицын.
В
левой руке — повод, а правая откинута назад: надо придерживать неуклюжий
огромный валек на толстых веревочных постромках.
Так, в
левой зале крайний столик у окна с четырех часов стоял за миллионером Ив. Вас. Чижевым, бритым, толстенным стариком
огромного роста. Он в свой час аккуратно садился за стол, всегда почти один, ел часа два и между блюдами дремал.
Льва Голицына тоже недолюбливали в Английском клубе за его резкие и нецензурные по тому времени (начало восьмидесятых годов) речи. Но
Лев Голицын никого не боялся. Он ходил всегда, зиму и лето, в мужицком бобриковом широченном армяке, и его
огромная фигура обращала внимание на улицах.
Сухими болотами называются места, носящие на себе все признаки некогда существовавших топких болот, как-то: кочки, достигающие иногда
огромной величины, следы иссохших паточин, родниковых ям и разные породы болотных трав, уже перемешанных с
полевыми.
Хотя я видал их пролетающих
огромными стаями, но около прудов, болот и
полевых луж попадаются они по большей части врозь или парами и редко маленькими станичками.
Степной кустарник, реже и менее подвергающийся огню, потому что почва около него бывает сырее: вишенник, бобовник (дикий персик) и чилизник (
полевая акация) начинают цвести и распространять острый и приятный запах; особенно роскошно и благовонно цветет бобовник: густо обрастая иногда
огромное пространство по отлогим горным скатам, он заливает их сплошным розовым цветом, [Плоды дикого персика состоят из небольших бобов, с серебряный пятачок в окружности, сердцеобразной фигуры.
В июле поспевает
полевая вишня; места, где растет она, называются вишенными садками; они занимают иногда
огромное пространство и сначала еще ярче краснеют издали, чем клубника, но спелая ягода темнеет и получает свой собственный, вишневый цвет.
И старший рабочий, с рыжей бородой, свалявшейся набок, и с голубыми строгими глазами; и
огромный парень, у которого
левый глаз затек и от лба до скулы и от носа до виска расплывалось пятно черно-сизого цвета; и мальчишка с наивным, деревенским лицом, с разинутым ртом, как у птенца, безвольным, мокрым; и старик, который, припоздавши, бежал за артелью смешной козлиной рысью; и их одежды, запачканные известкой, их фартуки и их зубила — все это мелькнуло перед ним неодушевленной вереницей — цветной, пестрой, но мертвой лентой кинематографа.
— Allons! — повторил князь и, надев тоже серую
полевую шляпу, повел сначала в сад. Проходя оранжереи и теплицы, княжна изъявила неподдельную радость, что самый маленький бутончик в розане распустился и что единственный на
огромном дереве померанец толстеет и наливается. В поле князь начал было рассказывать Калиновичу свои хозяйственные предположения, но княжна указала на летевшую вдали птичку и спросила...
Каждый почти торжественный день повеса этот и его лакей садились на воротные столбы, поджимали ноги, брали в рот
огромные кольца и, делая какие-то гримасы из носу, представляли довольно похоже
львов.
Они одновременно вычерчивают правыми ногами
огромный полукруг, склоняясь всем телом на правую сторону, и, окончив его, тотчас же переходят на другой большой полукруг, делая его
левыми ногами и наклоняясь круто влево.
Она тоже не умеет плясать, только медленно раскачивает свое
огромное тело и бесшумно передвигает его с места на место. В
левой руке у нее платок, она лениво помахивает им; правая рука уперта в бок — это делает ее похожею на
огромный кувшин.
На этом сухом и длинном меценате надет масакового цвета шелковый халат, а на голове остренькая гарусная ермолка; из одного его кармана, где покоится его правая рука, торчит тоненькое кнутовище с навязанным на нем длинным выводным кнутом, а около другого, в который засунута
левая рука городничего, тихо показывается
огромная, дочерна закуренная пенковая трубка и сафьяновый восточный кисет с охотницким ремешком.
Зимой мужики дохнут преимущественно от холода, от дрянной одежды и дрянного помещения, по веснам — с голоду, потому что при начале
полевых работ аппетит у них разгорается
огромный, а удовлетворить его нечем; а затем остальное время — от пьянства, драки и вообще всяких глупостей, происходящих у глупого человека от сытости.
Это старинный барский дом на Троицкой улице, принадлежавший старому барину в полном смысле этого слова,
Льву Ивановичу Горсткину, жившему со своей семьей в половине дома, выходившей в сад, а театр выходил на улицу, и выходили на улицу
огромные окна квартиры Далматова, состоящей из роскошного кабинета и спальни.
Вторая комната была вся обита красным сукном; в правом углу стоял раззолоченный кивот с иконами, в богатых серебряных окладах; несколько
огромных, обитых жестью сундуков, с приданым и нарядами боярышни, занимали всю
левую сторону покоя; в одном простенке висело четырехугольное зеркало в узорчатых рамках и шитое золотом и шелками полотенце.
С
левой стороны дом оканчивался крыльцом с
огромным навесом, поддерживаемым деревянными столбами, которым дана была форма нынешних точеных баляс, употребляемых иногда для украшения наружности домов.
Путешественники стали держаться
левой стороны; хотя с большим трудом, но попали наконец на прежнюю дорогу и часа через два, выехав из лесу, очутились на луговой стороне Волги, против того места, где впадает в нее широкая Ока.
Огромные льдины неслись вниз по ее течению; весь противоположный берег усыпан был народом, а на утесистой горе нагорной стороны блестели главы соборных храмов и белелись
огромные башни высоких стен знаменитого Новагорода Низовския земли.
Рядом с господом Саваофом стоит благообразный
лев, по земле ползёт черепаха, идёт барсук, прыгает лягушка, а дерево познания добра и зла украшено
огромными цветами, красными, как кровь.
Против меня у распахнутой двери стоял стройный высокий богатырь в щегольской поддевке и длинных сапогах. Серые глаза весело смотрели. Обе руки размахнулись вместе с последней высокой нотой и остановились над его седеющей курчавой головой. В
левой —
огромная жестяная банка, перевязанная бечевкой, а в правой — большой рогожный кулек.
Впереди всех, в провожании двух стремянных, ехал на сером горском коне толстый барин, в
полевом кафтане из черного бархата, с
огромными корольковыми пуговицами; на шелковом персидском кушаке, которым он был подпоясан, висел небольшой охотничий нож в дорогой турецкой оправе.
По
левую его сторону, в изношенном сюртуке, с видом глубочайшего смирения, сидел человек лет пятидесяти; в зубах держал он перо, а на длинном его носе едва умещались… как бы вам сказать?.. не смею назвать очками эти
огромные клещи со стеклами, в которых был ущемлен осанистый нос сего господина.
Их слушал, по-видимому, с большим вниманием, пожилой человек в сером ополченном кафтане с золотыми погончиками; немного поодаль, развалясь на широкой дерновой скамье, курил из
огромной пенковой трубки мужчина лет за сорок, высокой и дородной, в
полевом кафтане и зеленом кожаном картузе.
Радости эти несколько смял, нарушил чернобородый, с
огромными, как сливы, глазами, кочегар Волков; он подскочил к Наталье, неумело повесив через
левую руку тощенького, замлевшего от жары ребёнка, с болячками на синеватой коже, подскочил и начал истерически кричать...
— Ну, что? — кричал Хохол. Его лицо, облитое потом, выпачканное сажей, плакало грязными слезами, глаза испуганно мигали, в мокрой бороде запуталось мочало. Меня облила освежающая волна радости — такое
огромное, мощное чувство! — потом ожгла боль в
левой ноге, я лег и сказал Хохлу...
По
левую сторону рекреационной залы тянулись окна, полузаделанные решетками, а по правую стеклянные двери, ведущие в классы; простенки между дверьми и окнами были заняты раскрашенными картинами из отечественной истории и рисунками разных зверей, а в дальнем углу лампада теплилась перед
огромным образом св.
Почти одновременно ветхая дверь упала внутрь в комнату. Первым вбежал, задыхаясь, с оскаленными зубами и горящими глазами Ленька. За ним входили, топоча и придерживая
левыми руками шашки,
огромные городовые. Увидев открытое окно и женщину, которая, уцепившись за раму, визжала не переставая, Ленька быстро понял все, что здесь произошло. Он был безусловно смелым человеком и потому, не задумываясь, не произнеся ни слова, точно это заранее входило в план его действий, он с разбегу выпрыгнул в окошко.
Рабочий кабинет гетмана во дворце. Громадный письменный стол, на нем телефонные аппараты. Отдельно
полевой телефон. На стене
огромная карта в раме. Ночь. Кабинет ярко освещен.
Тут, вблизи густого вяза, была скамья, иссеченная в
огромном цельном камне, вокруг которого обвивался плющ и росли
полевой жасмин и шиповник.
Огромные рыжие два
льва скачут сквозь горящие обручи.
Сверкала улыбка мальчика, сверкали задорно-веселые глаза
львов. И широкою, горячею радостью сверкало солнце над
огромными, ласковыми эвкалиптами с серебряными стволами. В небе непрерывно звенело вольное верещание ястребов: их здесь очень много, здесь и солнца нельзя себе представить без реющих в его сверкании могучих ястребиных крыльев; и так здесь становится понятным, почему египтяне изображали солнце в виде диска с ястребиными крыльями.
В последние годы всеобщее внимание обратил на себя французский мыслитель Анри Бергсон. Много у него спорного, со многим трудно согласиться. Но ряд основных его положений имеет значение
огромной важности. Всякий думающий, вслушивающийся в себя человек давно уже смутно чувствовал то, что говорит Бергсон. Ярко, ясно и глубоко чувствовал это
Лев Толстой.
От него пошла большая волна, которая окатила меня с головой и промочила одежду. Это оказался
огромный сивуч (морской
лев). Он спал на камне, но, разбуженный приближением людей, бросился в воду. В это время я почувствовал под ногами ровное дно и быстро пошел к берегу. Тело горело, но мокрая одежда смерзлась в комок и не расправлялась. Я дрожал, как в лихорадке, и слышал в темноте, как стрелки щелкали зубами. В это время Ноздрин оступился и упал. Руками он нащупал на земле сухой мелкий плавник.
Лев Яковлевич с виду не похож был на человека, а напоминал запеченный свиной окорок: что-то такое
огромное, жирное, кожистое, мелко-щетинистое, в светлых местах коричневое, а в темных подпаленное в виде жженой пробки.
Взойдя по исковерканному пожаром или орудийными снарядами крылечку, Игорь и Милица очутились в небольшой горенке с
огромной печью в углу. В другом углу висело распятие, украшенное засохшим венком из
полевых цветов. Часть потолка отсутствовала совсем и кусок голубого неба глядел внутрь избушки. Там не было ни души. Уставшие до полусмерти, оба юные разведчики опустились на лавку.
Александра Михайловна воротилась домой поздно, пьяная и печальная. В комнате было еще душнее, пьяный тряпичник спал, раскинувшись на кровати; его жидкая бороденка уморительно торчала кверху, на лице было смешение добродушия и тупого зверства; жена его, как тень, сидела на табурете, растрепанная, почти голая и страшная;
левый глаз не был виден под
огромным, раздувшимся синяком, а правый горел, как уголь. По крыше барабанил крупный дождь.
Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Тургенев, Достоевский. Все —
огромные, как снеговые горы, и, как горы эти, такие же далекие и недоступные, такие же неподвижные, окутанные дымкою сверхчеловеческого величия. Среди них — такой же, как они,
Лев Толстой. И странно было подумать, что он еще жив, что где-то тут, на земле, за столько-то верст, он, как и все мы, ходит, движется, дышит, меняется, говорит еще не записанные слова, продолжает незаконченную свою биографию, что его еще возможно увидеть, говорить с ним.
И сквозь толпу пробираются на свои лекции профессора, — знаменитый Менделеев с чудовищно-огромной головой и золотистыми, как у
льва, волосами до плеч; чернокудрявый, с толстыми губами, Александр Веселовский; прямо держащийся Градовский; высокий и сухой, с маленькою головкою, Сергеевич.
Вид с крыльца превосходный: прямо перед вами расстилается широкая, усыпанная песком эспланада, края которой с необыкновенным вкусом убраны бесчисленным множеством цветов;
левее эспланады видны
огромные и красивые оранжереи, а прямо перед вами, с лишком на 120 сажен, тянется грандиозная липовая аллея,
огромные деревья которой ясно свидетельствуют об ее более чем полувековом существовании; в конце аллеи видны развалины большой каменной беседки, а далее, как зеркало, блестит
огромное озеро.
Широкая плотина охватила озеро с южной стороны; посредине этой плотины возвышается большое и красивое двухэтажное здание, в нижнем этаже которого вы видите
огромную арку;
левее здания целый ряд построек, похожих на длинные каменные сараи; над одним из этих сараев бьет целый ряд огненных фонтанов, которые, по мере того как сумерки начинают окутывать землю, становятся явственнее и явственнее; за сараями возвышается увенчанный пятью главами красивый храм.
Товарищи-писатели, суть жизни своей видящие в писательстве, с усмешкой разводят руками, глядя на этот
огромный талант, как будто так мало придающий себе значения. Тургенев пишет Фету: «А
Лев Толстой продолжает чудить. Видно, так уж ему написано на роду. Когда он перекувыркнется в последний раз и встанет на ноги?»
Вокруг нас, — у станций, у разъездов, — везде стояли
полевые госпитали. Одни из них все еще не получали приказа развернуться. Другие, как и наши, были развернуты. Издалека белелись
огромные парусиновые шатры с светло-зелеными гребнями, флаги с красным крестом призывно трепыхались под ветром.
Бросаешься в разведочное отделение, в
полевой штаб, бежишь, скачешь, по жаре, на
огромные расстояния, чтобы услыхать от официальных лиц...
Надо отдать справедливость
полевой почте — она несёт
огромный труд, работая день и ночь и не её вина, если письма затериваются и запаздывают — слишком их много.